Что хочет российский средний класс?
К началу «нулевых» годов в российском обществе сложился консенсус: наши граждане хотели стабильности, сытости и благосостояния. И до 2014 года население в значительной мере получило всё это. Правда, в обмен на большую часть своей свободы. Протестные выступления на Болотной площади были первой попыткой забрать какую-то их долю обратно у государства.
Но государство быстро их подавило, заявив примерно следующее: вы, конечно, молодые и активные, и лично вы можете как-то распоряжаться своей свободой; но народ, от имени которого вы действуете, и которого вы совершенно не знаете, к большой свободе не готов. Это традиционный ответ российской власти любой оппозиции, начиная с декабристов. При этом прослойка среднего класса, с которым государство по идее должно вести диалог, в масштабах нашего общества настолько мала, что власть может спокойно её не замечать, полностью игнорируя ее мнение при принятии своих решений.
Нужно отметить, что до выступлений на Болотной площади, и даже до украинского кризиса, российская власть была довольно лояльна к внутренней политической дискуссии. С государственных, или подконтрольных государству, телеканалов и радиостанций, лидеры «оппозиции» могли говорить что угодно, не боясь для себя каких-либо репрессий. В худшем случае, им перекрывали доступ к этим телеканалам на несколько месяцев. После событий 2014 года подобный государственный либерализм был окончательно свернут, а его участников, с высшей государственной трибуны, заклеймили предателями национальных интересов. Спасибо, что в пособников западных разведок не записали. Пока…
Однако остановить начавшийся разлом в отношениях власти и общества было уже невозможно. Раскол, слава богу, что не такой яркий, как в 1917, зажил своей собственной жизнью.
Проблема заключается ещё и в том, что в России формирование политического класса шло не по инициативе снизу, как это происходило в странах Западной Европы, а формировалось по указке сверху. И поэтому наше правительство уже на протяжении многих столетий продолжает оставаться первым и «единственным европейцем».
Ни на федеральном, ни на региональном уровне, население не видит политиков, из которых можно выбирать не то что губернатора, а даже мэра района. И обвинять в этом только власть было бы несправедливо. Наше российское общество просто не достигло уровня гражданской зрелости, способного конструктивно оппонировать власти и, главное, отвечать за принятые решения. Правительство не видит в населении России союзника, а мы в нём - помощника.
Единственной надеждой в сложившихся условиях является тот факт, что все реформы в истории России всегда происходили на фоне кризиса и экономического упадка. В более «сытые» времена, как правило, движение шло в обратном направлении, откатываясь в авторитарные формы. Тем более, что наша сегодняшняя сытость основана на сомнительной схеме. Это благосостояние есть не плод коллективного труда народа, а результат нефтяного везения. А современная российская элита это люди, состоявшиеся не в результате системного отбора, а в результате везения при разделе советских активов.
Передел советской собственности, произошедший в девяностые годы, можно как угодно обосновать, и даже оправдать. Но нужно открыто признать, он не был легальным. Это не могло не подорвать правовую культуру и моральные устои общества. За последние полтора-два десятилетия какой-то возврат к норме произошел, но последствия этой травмы все ещё заметны, и будут отдаваться нам эхом, ещё долгие-долгие годы.
Нынешнее возмущение среднего класса одной из главных причин имеет отсутствие чётких правил игры, озвученных государством. Средний класс готов жить по правилам, но эти правила должны быть публичными, и одинаковыми для всех. А главная функция государства в том, чтобы обеспечить выполнение этих правил.
А наш государственный класс, как родился в девяностые годы, так оттуда и не выбрался, и ему такое требование абсолютно не понятно. В истории 20 века подобная ситуация уже дважды заканчивалась развалом страны. Очень бы не хотелось, чтобы нечто подобное произошло и в третий…
