Чечня: "партия мира" побеждает
Восстановление "нормальной" государственной власти в Чечне, судя по всему, завершено. В воскресенье, после избрания двухпалатного парламента, она стала полноценным субъектом федерации, имеющим для того все необходимые атрибуты.
Стоит, однако, отметить одну деталь – сперва был избран именно президент Чеченской республики (Ахмат Кадыров, затем – Алу Алханов). Выборы же парламента под всякими благовидными предлогами затягивались, а их дата переносилась. В итоге временной лаг между избранием первого чеченского президента и нынешнего парламента составил более двух лет. Понятно, что эта тенденция – отражение весьма характерного симптома, а именно, желания создать, прежде всего, мощную вертикаль исполнительной власти, а уж затем под нее формировать законодательный орган.
Вообще, говоря о судьбах парламентаризма в Чечне, следует иметь в виду тот факт, что на протяжении последних пятнадцати лет все парламенты этой кавказской республики имели трудную судьбу.
Верховный Совет (еще Чечено-Ингушетии) избранный в 1990 году, был разогнан Дудаевым в августе 1991-го. Следующий парламент, "дудаевский", в мае 1993-го выступил против него самого, и депутатов постигла та же участь, что и депутатов Верхового Совета России в сентябре 1993-го.
На исходе первой чеченской войны "федералы" избрали пророссийский парламент, кстати, также двухпалатный. Но он не просуществовал и пары месяцев, как был разогнан победившими сепаратистами. При Масхадове торжествующие ичкерийцы избрали новый парламент, который просуществовал немногим более двух лет. Кто помнит сегодня его спикера Руслана Алихаджиева? В 1999 году, с началом "антитеррористической операции" и этот орган законодательной власти, существовавший вне правового поля России, прекратил свое существование.
Так что теперь перед нами – уже пятая попытка создать дееспособный парламент, который смог бы проработать все четыре года. Чечня в соответствие со своей конституцией имеет, как мы уже подчеркивали, высший законодательный орган из двух палат, редкое явление для современной России. Парламент республики будет состоять из двух палат – Совета республики и Народного собрания. В Совет республики избирается 21 депутат по административно-территориальным одномандатным избирательным округам (один округ – один депутат). В Народное собрание избираются 40 депутатов, из них 20 депутатов – по одномандатным территориальным избирательным округам (один округ – один депутат) и 20 – по единому избирательному округу по партийным спискам.
Такая сложная структура обуславливается необходимостью дать представительство как можно большему числу местных кланов – тукхумов и тейпов. Парламент Чечни, в соответствии с замыслом авторов конституции, должен стать местом согласования интересов территориальных и родственных элит, сложное переплетение которых необходимо учитывать на каждом шагу, чтобы гарантировать сравнительную стабильность в республике. Поэтому территориальное представительство дублируется дважды – на уровне районов – Совете республике, и по одномандатным округам, которых вдвое больше, в Народном собрании.
Ввиду этого обстоятельства, кажется преувеличенным внимание российских аналитиков к результатам голосования по партийным спискам. Те двадцать мандатов, что отданы под них, составляют всего лишь треть от общего числа мест. Во-вторых, партийная принадлежность в современной Чечне не играет почти никакого значения, будучи чистой фикцией. Поведение депутатов будет определяться именно клановыми и кровнородственным соображениями, а также соображениями личной выгоды, а никак не партийными программами или какой-то идеологией.
Тем не менее, показателен успех "Единой России" – ее 61% голосов, при семидесятипроцентной явке избирателей, яркое свидетельство возможностей правящей группировки Рамзана Кадырова. Именно его сторонники и составят большинство в чеченском парламенте. Люди голосовали за "Единую Россию" видя в этом возможность получения неких выгод за "правильное" голосование, либо отдавая свой голос согласно повелению старейшин и прочих, авторитетных в роду или селении, людей.
Успех КПРФ, получившей 12 %, может показаться весьма странным, если иметь в виду, что генетическая память чеченцев хранит воспоминания о насильственной депортации их этноса в 1944 году. Эта акция была осуществлена именно во времена полновластия КПСС, равно как и коллективизация, борьба с религией и прочие непопулярные меры. Тем не менее, факт остается фактом, сегодня в Чечне с компартией связывают воспоминания о мирной и зажиточной жизни 60-80-х годов.
Но самой большой неожиданностью голосования по партийным спискам стала третье место СПС, получившего почти 11 процентов. Вряд ли дело в особом демократическом или прорыночном менталитете чеченцев. Вторым номером в списках СПС стоял Магомед Ханбиев, который ранее сражался против российских вооруженных сил, и был одно время министром обороны сепаратистского правительства Аслана Масхадова. Но в марте 2004 года он вышел из подполья, воспользовавшись амнистией. В глазах ряда чеченских избирателей он стал знаковой фигурой, олицетворяющей национальное примирение, отход от времен вооруженной борьбы. За него могли голосовать также и те, кто был не слишком доволен слишком уж "пророссийской", по их мнению, политикой Рамзана Кадырова.
Таким образом, только рассмотренные три партии перешагнули установленный барьер. С формальной точки зрения в Чечне восторжествовал классический центризм – слева КПРФ, справа – СПС, в центре политического спектра – "Единая Россия". Но, повторим еще раз, не партийные программы и идеология играли в данном случае роль.
Выборы стали большой победой Кремля в его кавказской политике, которую принято в последнее время критиковать. То, что сепаратистам не удалось сорвать проведение выборов, что они состоялись в сравнительно спокойной обстановке, говорит об усилении позиций "партии мира" на чеченской земле. Люди устали от тягот войны и готовы поддержать любую инициативу, ведущую к мирной жизни. Сможет ли вновь избранный парламент отразить их чаяния, оправдать надежды, покажет ближайшее будущее.