О жизни, старении и смерти от мудрого Мураками

Некоторые вещи на свете получаются только в одиночку. А некоторые – только вдвоем. Уметь их совмещать – хорошая штука. А вот путать одно с другим никуда не годится.

Читая чужие биографии, мы словно требуем некой компенсации за то, что в наших собственных жизнях не случается, увы, ни черта.

Очень трудно объяснить кому-нибудь другому это фантастическое ощущение: Я – ЭТО Я… Ещё труднее представить, что это кому-то может быть интересно.

Именно ревность – самая безысходная тюрьма на свете. Ибо в эту тюрьму узник заключает себя сам. Никто не загоняет его туда. Он сам входит в свою камеру-одиночку, сам запирается, а ключ выкидывает через прутья решетки.

Страдание – личный выбор каждого.

Чем больше у человека слабостей, тем охотнее он сострадает слабостям своих ближних.

Не удивлюсь, если скоро начнут делать фильмы, в которых ядерная война испепеляет род человеческий – но в финале У ВСЕХ ВСЁ В ПОРЯДКЕ...

Мышцы наращиваются тяжело, но сходят легко. Жир наращивается легко, но сходит тяжело. Факт неприятный, но от этого он не перестаёт быть фактом.

Человеческая жизнь не так примитивна, чтобы делить её только на мрачные и светлые стороны. Между светом и мраком – миллионы теней и переходных оттенков. И разумный человек всю жизнь учится их различать.

Раньше я думал, люди взрослеют год от года, постепенно так... А оказалось – нет. Человек взрослеет мгновенно.

Зря говорят, что с годами становишься мудрее. Как заметил какой-то русский писатель, это только характер может меняться с возрастом; ограниченность же человека не меняется до самой смерти... Иногда эти русские говорят очень дельные вещи. Не оттого ли, что зимой вообще лучше думается?

Если есть вход, то есть и выход. Так устроено почти всё. Ящик для писем, пылесос, зоопарк, чайник... Но, конечно, существуют вещи, устроенные иначе. Например, мышеловка.

Как ни старайся, когда больно – болит.

Если решение принято, ничего сложного больше нет.

Единственный способ оставаться восемнадцатилетним до самой смерти – умереть в восемнадцать.

Смерть – не противоположность жизни, а её часть.