Говорят, в Чечне закончилась война

О том, что война в Чечне закончилась, говорят давно. И не просто говорят, а подтверждают свои слова делом. К примеру, в августе правительство РФ обнародовало новую программу по восстановлению республики: на эти нужды выделят больше денег, а заказывать и контролировать конкретные работы уже с нового года будет чеченское правительство, а не федеральный центр.

Алу Алханов еще до своего избрания президентом предлагал сделать республику свободной экономической зоной. А премьер правительства Чечни Сергей Абрамов даже заявил о планах построить в наступающем году аквапарк и "Диснейленд".

Намеки на то, что войны больше нет, в этом году дошли и до международных организаций. В частности, до Международного Комитета Красного Креста. МККК, согласно своему мандату, действует только в зонах вооруженных конфликтов, в том числе в Чечне. И то, что работать в республике стало сложнее - пожалуй, и есть признак наступления мира. По крайней мере - с точки зрения российских властей.

С точки зрения Красного Креста, обстановка выглядит иначе. Пьер Кренбюль (Pierre Kraehenbuehl), директор Управления оперативной деятельности МККК, в ноябре выступил перед журналистами и сформулировал проблемы, которые до сих существуют в Чечне и обосновывают присутствие там сотрудников МККК:

Не обеспечена безопасность гражданского населения

До сих пор многие жители пропадают без вести

Продолжаются подрывы мирных жителей на минах

Тысячи беженцев остаются за пределами республики

Не обеспечена работа системы здравоохранения и системы водоснабжения

Красный Крест непрерывно работает в Чечне с 2000 года - осуществляет гуманитарную деятельность и посещает задержанных. Первые сложности в работе начались минувшим летом: сначала иностранным сотрудникам организации отказались предоставлять охрану, а затем правоохранительные органы стали чинить сотрудникам МККК некие препятствия в предоставлении свободного доступа к заключенным.

Казалось бы, в мирном регионе охрана не нужна. Однако представители Красного Креста имеют основания считать иначе. В 1996 году в селе Новые Атаги были убиты шесть иностранных сотрудников организации, работавших в местном госпитале. Тогда Красный Крест фактически ушел из Чечни и возобновил работу в республике лишь в 2000 году. В то время гарантии безопасности сотрудникам МККК были предоставлены соглашением, которое подписали президент организации Яков Келленбергер (Jakob Kellenberger) и Владимир Путин.

Это же соглашение предусматривало, что МККК может осуществлять в Чечне весь спектр гуманитарной деятельности - от раздачи материальной помощи населению до, в общем-то, самого главного - посещения пленных. Под визитами к заключенным как в мандате МККК, так и в договоре с российской стороной, подразумеваются доступ ко всем местам содержания людей под стражей, свидания с заключенными один на один, а также возможность повторного посещения.

Как правило, сотрудники МККК не выясняют, по какой причине был задержан тот или иной человек и как его задержали. Их главная цель - проследить, чтобы человек дожил до суда в приемлемых условиях и не пропал без вести. А что это будет за суд, по международным или местным законам, входит в компетенцию задержавшей пленного стороны.

Сейчас, говорят в МККК, стандартные условия посещения заключенных выполняются не полностью. Правда, в чем именно это выражается, в МККК не говорят.

Так что иностранцы пока не верят, что вооруженный конфликт В Чечне завершен. Именно поэтому в Москву приехал Пьер Кренбюль. Его главная задача - продлить еще на шесть месяцев договоренности, позволяющие Красному Кресту работать в республике, а также решить проблемы с охраной и посещением заключенных.

Чтобы согласовать, казалось бы, формальные вопросы, Кренбюль встречался с немалым количеством чиновников: заместителем министра иностранных дел Юрием Федотовым, заместителем министра юстиции Юрием Калининым, заместителем генерального прокурора Сергеем Фридинским, главой управления международного сотрудничества Федеральной службы безопасности Алексеем Кузюрой и заместителем министра внутренних дел Михаилом Паньковым.

Конечно, после встреч обе стороны сообщили о важности сотрудничества. Они даже урегулировали вопрос с охраной сотрудников МККК, однако проблема посещения заключенных так и осталась нерешенной.

Ссылаясь на правила конфиденциальности, сотрудники Красного Креста не говорят, кого именно задерживают в Чечне - боевиков или мирных жителей. Представители МККК также отказались прокомментировать инициативу российского генерального прокурора Владимира Устинова, предложившего в случае терактов задерживать родственников террористов.

Не сообщается и то, как обращаются с задержанными, кого отпускают по амнистии, и так далее. Красный Крест не говорит о том, что происходит с людьми, захваченными боевиками.

При этом, как заявил Пьер Кренбюль, организация поддерживает контакты со всеми - от федерального руководства в Москве до простого солдата на чеченском КПП, и действительно располагает информацией о том, идет ли в Чечне война.

Надо отметить, что отрицание войны - не исключительно российская национальная черта. Многие иностранные организации, в том числе "Врачи без границ", отказываются работать в Ираке, ссылаясь на небезопасную обстановку в стране. Между тем американцы еще несколько месяцев назад объявили об окончании боевых действий и передали власть иракскому правительству.

Операцию в Афганистане власти США вообще не называли войной, и в связи с этим отказывались действовать по нормам международного гуманитарного права и применять Женевские конвенции в отношении задержанных там "террористов".

Однако ни в иракских, ни в афганских тюрьмах, ни на базе Гуантанамо Красный Крест не сталкивается с проблемой доступа к заключенным. Сторона, задержавшая пленных, может относиться к ним хорошо или плохо, но в любом случае - они не пропадают без вести, а секретный доклад МККК о положении дел в тюрьме поступает в руки местных властей.

А вот в Чечне это почему-то не так.