Российская политика: Иркутский феномен
Впору вести речь об иркутском феномене — в течение полугода на местных выборах в области устойчиво побеждает оппозиция и столь же стабильно она переходит буквально на следующий день в ряды партии власти.
Вот и сейчас в Ангарске, где из 15 избранных 10 октября депутатов 11 принадлежат к КПРФ, трое независимых и лишь один единоросс, главой города избран член «Единой России», а секретарь местного горкома компартии не получил ни одного депутатского голоса.
Ангарск — город сравнительно небольшой (хотя в масштабах области — второй-третий по значению), но весьма показательный для современной России. То, что происходит в муниципалитете на берегах Ангары, отражает как в капле ее мутной воды процессы и федерального уровня. В этот раз нам было продемонстрировано, что политики в России нет, точнее, под российской политикой следует подразумевать нечто иное, чем принято на Западе. Вообще наша страна представляет собой terra incognita для мировой политологии. Как с 1917 по 1991 г. СССР являл собой уникальный образец политической утопии, явленной в земном воплощении, так и сегодня РФ уникальна своим опытом выхода из коммунистического тоталитаризма, осложненным размерами и имперской историей, и демонстрирует любопытные тенденции, не укладывающиеся ни в одну концепцию.
Иркутское ноу-хау незатейливо просто. Если у тебя не получается побеждать на выборах, то научись побеждать после, а еще лучше — договорись о своей победе накануне поражения, которое будет восприниматься как легкая помеха перед неизбежным триумфом.
После того как Виктор Кондрашов, победивший в марте как кандидат КПРФ на выборах иркутского градоначальника, вступил в июне в «Единую Россию», тотальный разгром единороссов на ангарских выборах никого не ввел в заблуждение. На прошлой неделе довелось слышать, как иркутский политолог Олег Воронов ехидно спрашивал секретаря ЦК КПРФ по избирательным технологиям Сергея Обухова: «Когда же ваши депутаты продадутся?»
Ангарск давно уже переживает многоаспектный кризис — социальный, экономический, политический, и ситуация в нем была взята губернатором Дмитрием Мезенцевым под особый контроль после электоральных неудач «Единой России» весной. Результат налицо. Иллюзорность партийной системы была представлена со всей очевидностью.
Для иностранного наблюдателя самым непонятным должна показаться моментальная смена политической ориентации на 180 градусов. Напротив, для россиянина это самый понятный момент, ибо политика давно превратилась в бизнес, а в лозунги и программы не верят даже дети. Так рекламному человеку-бутерброду все равно, чье объявление носить, и никто не подумает упрекнуть его в смене фирмы. Сведение политиков до роли рекламных агентов — российский эксклюзив постперестроечного времени.
КПРФ в Ангарске показала себя одним из двух крыльев партии власти. Она не только дает крышу тем бизнесменам, что не попали в «Единую Россию», не только безопасно оттягивает на себя протестные голоса, имитируя оппозицию, но и — это иркутское открытие — подменяет собой «Единую Россию», когда той по каким-то соображениям неудобно представать перед избирателем открыто. Зюгановская КПРФ — запасная партия власти во всех смыслах этого слова. Конечно, она может ритуально отвергнуть бюджет в Госдуме или кандидатуру Собянина в Мосгордуме, но это и есть пределы допустимой демонстрации оппозиционности, за которую надо платить Ангарсками.
В монархии Романовых было невозможно представить не только сделку царского двора с РСДРП (за исключением дела Малиновского), но и с октябристами и кадетами подобным образом договориться было нереально. Существовали элементарные представления о персональной чести и политической брезгливости, равно как идея не была пустым звуком.
Что уж говорить о западных лидерах, теряющихся перед нашими реалиями. Их чрезвычайная наивность была продемонстрирована в 1993 г., когда они всерьез испугались заявлений Жириновского и его победы. Чрезвычайная девальвация слов — родовой признак посткоммунизма. Секрет российской политики не разгадать, если не отбросить традиционные представления о политических партиях и не вернуться в XIX век, в эпоху Таммани-холла, с поправкой на воспитание нынешних «политиков» в априори безнравственном тоталитарном обществе.
«Ангарская» политика окончательно отталкивает население от выборов: кто поверит в их значимость, вообще в какой-то смысл демократии? Ведь речь идет даже не о фальсификациях или недопущении кандидатов, а об аннигиляции самого понятия выбора.
