В Иркутском ТЮЗе перемены: чего ждать?..

Иркутскому ТЮЗу в конце минувшего года исполнилось 85 лет. На юбилейном вечере театр с художественным изяществом высветил свою большую историю через призму чеховских произведений, заодно показав творческие возможности труппы.

Последние 18 лет руководил театром Виктор Токарев – директор с опытом актёра и режиссёра. Он отвечал за всё, считая главным для себя заниматься формированием зрительского вкуса у детей и подростков, как это и было исстари начертано на знамёнах ТЮЗа. Прежде всего, через сказки, постановку которых Токарев взял на себя, имея к этому и талант, и душевную склонность. Несмотря на сложность последних десятилетий, не избежав трудностей, переживаемых всеми, театр не утратил ни традиций, ни зрителя, хотя и не прибегал к броской рекламе.

Назову, не выбирая, несколько недавних работ театра. Вот спектакль к двум знаменательным датам – юбилею Иркутска и юбилею Распутина, он так и называется: «Валентин Распутин: «Иркутск с нами»», режиссёр-постановщик В. Токарев. Композиция, пронизанная духом любви к родному городу писавших о нём в разные годы поэтов и прозаиков, соединила стихи и песни, отрывки из спектаклей по прозе Распутина; фоном стали уютные деревянные дома с их обитателями, старыми и молодыми, которые привычно собираются вечерком во дворе перекинуться словечком… В душе рождался полузабытый щемящий образ сибирского города. Мы ведь в последнее время больше привыкли ругать свой Иркутск – за плохие дороги, грязь, новую архитектуру, точечными взрывами губящую старину. И вдруг эта тёплая волна, вызывающая смешанное чувство благодарности и вины… Этот спектакль нужно показывать не только молодёжи, но и отцам города, чтобы они берегли историю не по обязанности, а по сердечной привязанности, которая возникает, в том числе, и от таких постановок.

Запомнился и спектакль «Я скучаю по тебе» приглашённого режиссёра Льва Титова. В нём соединены отрывки из пьес известных драматургов советской эпохи – Володина, Розова, Рощина – о том, какую боль может принести предательство любви. Обсуждение со зрителями показало: старые пьесы глубоко затронули нынешнюю молодёжь. «Да вы не удивляйтесь, – воскликнул один паренёк, – мы, молодые, всё понимаем, и нам интересно, как жили наши ровесники в прошлые времена!»

И снова Распутин: «Век живи – век люби», «Рудольфио». Оба спектакля считаю удачными. В первом подросток Саня испытывает два потрясения: восхищение красотой байкальской природы и растерянность от проявления неприглядной человеческой натуры. И очень важно, что в инсценировке театр сумел донести мысль автора о преобладающей гармонии природного мира над неустроенностью мира людского, и сделал это убедительно.

Такие композиции нужны, потому что, во-первых, писателей Распутина и Вампилова на иркутской сцене много быть не может и понятно почему, во-вторых, как раз логично при нехватке достойной современной драматургии обращаться к достойной прозе.

Сложилось убеждение: путь, которого держится ТЮЗ, труден, но необходим, и сегодня особенно, когда уходят со сцены такие чувства, как благоговение, восхищение, умиление, сострадание, нежность. Разве они совсем изжиты? И даже если мы что-то утратили, пусть классика напомнит нам о лучших движениях человеческой души. Но почему-то их показ соотносится с наивностью, сюсюканьем, ханжеством и просто глупостью. Целомудрие осмеяно, зато сексуальность проникла всё. Цинизм стал единственным показателем ума, правдивости, «крутизны».

Одну часть спектаклей, как я уже сказала, ставил В. Токарев, другая препоручалась приглашённым режиссёрам – есть такая практика в театральном деле. Но в какой-то момент министерству культуры и архивов Иркутской области долгое отсутствие постоянного главного режиссёра показалось неоправданным. На эту должность ТЮЗу был рекомендован Геннадий Гущин, режиссёр из иркутского же театра, только взрослого – драматического.

Перемены начались сразу же, и они вызвали тревогу и в руководстве театра, и в коллективе, и в зрительских рядах.

Геннадий Гущин пришёл в ТЮЗ с тремя своими спектаклями.

Пьеса О. Богаева «Дорога вниз» призвана, по всей видимости, встряхнуть обывателей, очерствевших к чужой боли. Сюжет состоит из эпизодов, когда человека сбивают, едучи за рулём, представители разных слоёв населения, с одинаковой трусостью покидая место происшествия и никак не заботясь о пострадавшем. На первых порах это вызывает ужас и сострадание, но когда избитое, измятое тело оживает и в 3-м, и в 5-м, и в 7-м эпизоде, среди юных зрителей раздаётся смех: все знают, что человек не погибнет, сколько бы его ни переезжали (а он оказывается к тому же ангелом!). Милосердие обернулось кощунством. Никто ни за что не ответил, все грубы и вульгарны, раскаянья не видно, но в финале вся эта ватага, по сути убийц, дружно воздевает руки к небу, и, судя по радостным восклицаниям, Господь всех прощает.

На обсуждении премьерного просмотра спектакля (20 ноября 2013 г.) на мой вопрос, интересно ли смотреть, молодёжь ответила: да. Вставали умные, наверняка хорошие девочки, говорили, что зло надо обличать, дабы оно не повторялось. Одна даже сказала, что буквально в каждом случае узнавала себя. Думаю, погорячилась, потому что это просто невероятная вещь, если вспомнить сексуально озабоченную медсестру со «скорой». Согласна с режиссёром была также часть взрослых зрителей из литературно-театральной среды, считающая, что будить совесть надо именно такими средствами. Грубая лексика не смущала – она же звучит везде!

Вступая в должность, Геннадий Гущин не однажды заявлял о том, что в новом для него театре ничего ломать не собирается. Вот и в нашей с ним беседе прозвучало: «…Я хотел бы только прибавить к тому, что есть, спектакли о молодёжи и говорить с нею на её языке. Главной своей задачей вижу будить совесть в человеке». Возражений на это нет, хотя по размышлении уточняющие вопросы появляются. Например, на языке какой молодёжи намерен говорить режиссёр? Она ведь разная. На одном языке говорят скучающие подростки, слоняясь после уроков по двору и находя удовольствие в трёпе о пустяках и жаргонном острословии, на другом те, кто с первых курсов колледжей и вузов совмещает учёбу с работой; есть молодёжь православная, есть «компьютерная» – у всех свой язык, свой образ мыслей. Будить совесть тоже можно по-разному, и большие споры вызывает метода бить зрителя по голове показом мерзостей жизни.

Первая постановка нового главного режиссёра ТЮЗа показала, что выбор сделан в пользу жёсткого стиля, «радикального», как это называется в театральной среде, а в народе окрещённого «чернухой».

Следующий спектакль был по А.Н. Островскому, «Не в свои сани не садись». Надо сказать, во всех трёх занят студенческий курс преподавателя театрального училища Г. Гущина, с небольшим вкраплением опытных артистов ТЮЗа. Может, это и неплохо – давать дорогу молодым, но здесь явно не хватало исполнителей возрастных ролей, отчего возникало ощущение курсовой работы. Была и выдумка – комедии придан оттенок лубка, что отразилось в костюмах, игривости в интонации. Эта игривость порой склонялась к карикатуре. Порадовало лишь отсутствие ёрничества по отношению к лучшим героям пьесы: Дуняше, купцу-отцу, жениху Ване. Хоть здесь обошлось! Огорчало введение банной сцены – это уже штамп, современных песен – какая необходимость? Правда, была одна старинная, но… С нею уже вышла история, и об этом стоит сказать для иллюстрации.

Месяца за три до премьеры на пресс-конференции, проходившей в ТЮЗе, для разрядки умного разговора, как теперь водится, был вставлен номер с песней. Вскоре донеслась новость: один из известных иркутских поэтов отреагировал на него свистом. В Доме литераторов выразили осуждение поэту за такое мальчишество. Он оправдывался: «А зачем они издевались над песней «Меж высоких хлебов»! Она о том, как переживали в селе смерть чужого человека, который застрелился и которого похоронили безо всякого обряда. А молодёжь выскочила, запела на какой-то быстрый лад, да ещё давай прыгать, ноги вскидывать! Вот я и не выдержал…»

Эпизод подзабылся, но сразу же вспомнился, когда я, не веря глазам своим, смотрела на сцену. Это была та самая песня, в том же самом разудалом исполнении! Признаюсь честно, на какой-то момент я испытала солидарность со свистом.

В нашей беседе с Гущиным я выразила своё недоумение. Ответ удивил. Выяснилось: режиссёр как раз и хотел подчеркнуть трагичность песни. И это веселье – не веселье вовсе, а отчаянное выплёскивание горя! Так что зрители, во всяком случае, два – поэт и критик – не поняли замысла. Ну, не знаю… Всё же полагаю, таких непонятливых было больше, а причину вижу в ином: задание для молодых исполнителей, похоже, оказалось непосильным. К тому же играли они комедию, и боюсь, такой ход сюда не годился. Я, конечно, при встрече с поэтом обязательно передам ему объяснение режиссёра, пусть знает: злого умысла с песней не было, а так вышло.

На третьем спектакле, «Тринадцатая звезда», по пьесе В. Ольшанского, останавливаться не буду: аллегория на тему свободы, одетая в кроличью шкурку, никаких открытий не принесла.

Для объективности я сходила в драмтеатр и посмотрела спектакль Г. Гущина «Характеры», по прозе В. Шукшина в инсценировке А. Гончарова. Должна сказать, спектакль мне понравился. Может, и есть некоторый пережим в колорите характеров некоторых шукшинских чудиков, но я готова отнести его на счёт своих вкусовых пристрастий и закрыть на это глаза. К тому же свою роль председателя актёр Геннадий Гущин ведёт выдержанно, аккуратно. Да, Шукшин – это одно, Богаев – другое… Что ж поделать, если современная драматургия не балует театр своими достижениями?..

Так может, ничего страшного не случилось с ТЮЗом? Пусть два режиссёра, оба с опытом, примерно одного возраста, оба иркутяне, не временщики, трудятся на благо театра, дополняя друг друга?

Однако неудобные вопросы остаются, и они уже не к ним, участникам конкретных событий, и даже не к областному министру по культуре, возглавившему ведомство недавно, а к той линии, которая ведётся в нашем государстве не первый год, а примерно двадцатый, если не двадцать пятый.

Для ТЮЗа сегодня главный вопрос: кто будет отвечать за направление театра? По должности такую роль обязан возложить на себя Г. Гущин. Но если, как он сам говорит, он пришёл не менять курса, а только дополнить его молодёжной темой, то почему он – главный стратег, тем более что специфика ТЮЗА для него нова? Привела ли практика подобных замен руководства к повышению качества работы ТЮЗов? Спросите знатоков театрального дела, и они скажут: нет. И не кроется ли здесь другое: стремление переориентировать театр с «тихого» детского на «громкий» дискотечно-молодёжный, как это произошло с другими театрами?

Всё это отзвуки провозглашённой в 90-е годы идеи отказа государства от воспитательных задач. До сих пор значатся в разного рода документах «образовательные услуги», «культурные услуги», «медицинские услуги» вместо целенаправленных усилий в просвещении, воспитании, здравоохранении, требующих куда более основательной базы и, прежде всего, интеллектуальной.

Но вот в недавнем новогоднем послании президента Путина появились такие строки: «Нам нужны школы, которые не просто учат, что чрезвычайно важно, это самое главное, но и школы, которые воспитывают личность. Граждан страны – впитавших её ценности, историю и традиции. Людей с широким кругозором, обладающих высокой внутренней культурой, способных творчески и самостоятельно мыслить» (Эксперт. 2013. № 50, 16 – 22 дек.). Если это означает обращение к лучшему опыту прошлого, тогда должна оживать вся дальнейшая цепочка: и школьные кружки и секции, и воспитательная линия в театрах для детей, и полновесные уроки литературы, и педагогические вузы и т. д. Так надо ли длить инерцию ошибочного пути?

Есть и ещё одно веяние, от которого буквально стонет вся страна, когда дело касается таких отраслей, как военная, космическая, авиационная. В области культуры поражения и полёты не вверх, а вниз не связаны с угрозой прямой гибели людей, однако сильно влияют на способность человека обеспечить себе безопасность во всех сферах жизни.

Я имею в виду назначение на руководящие должности полупрофессионалов или непрофессионалов вообще. Такое бывает при смене формации в государстве, что проходила уже Россия и проходит опять.

Перестроечная новизна делает ставку на энергичность действий, умение быстро создать продукт и выгодно его продать – таковы путеводные звёзды рыночной экономики. При этом нередко отвергается как раз даровитость к созданию редкого продукта, и что особенно важно, качественного, запросы на который растут. И вместо поддержки тех, кто несёт огромную ношу опыта, знаний, ответственности, устраивается их замена новичками, ничем подобным не отягощёнными. Только и слышишь: нужны успешные менеджеры, они всё разрулят, они принесут прибыль! Однако на российской почве кудесники преобразований чаще напоминают водителей, обученных ездить на иномарке с автоматикой, но не знающих и не обязанных знать её устройство. Главное, уметь нажимать на кнопки! Подобное уже было, без малого сто лет назад, когда «спецы» царской эпохи заменялись на «красных командиров производства», перед которыми ставились задачи, много превышающие их подготовленность. Потерь понесено немало, но строилось государство социальной справедливости, это вдохновляло, вызывало в людских массах яростное преодоление незнания и неумения, позволившее сделать необходимый рывок. Во имя чего напрягаться нынешнему менеджеру? Во имя роста доходов хозяина фирмы или государства, которое не слишком заботится о своём народе, в том числе и о менеджерах?

Так что же ожидает ТЮЗ им А. Вампилова? Будет ли выработана двумя руководителями единая программа, оставляющая в силе прежние достижения театра при сохранении его профиля? Или он будет работать по двум программам – театра юного зрителя и молодёжного театра – под одной крышей? И повторит разрушительный раскол МХАТа? А не лучше ли создать отдельный от ТЮЗа молодёжный театр на базе, например, Иркутского театрального училища?..

Очень хотелось бы, чтобы об этом подумали люди, ответственные перед теми, кто вступает в жизнь, а через них и перед всеми нами. Имеющие в виду, что слово «миссия» вновь возвращается в театральный словарь.

Источник: газета "Приангарье"