Екатерина Самуцевич (Pussy Riot): «Мы не будем просить президента нас помиловать»

— «Путин зассал», «Пи..ц сексистам, е…ным путинистам», «Богородица, Путина прогони». Это слова из ваших публичных акций. Почему все время Путин?

- У многих наших граждан, в том числе и у меня, тоже возникает этот вопрос: «Почему все время Путин?» Почему в нашей стране до сих пор нет никакой полноценной возможности сформировать демократическую площадку для гражданских политических организаций с последующим выбором их представителей во власть?

Судя по стилю управления, который с каждым годом становится все жестче и вертикальней, главным врагом создания этой демократической площадки является В.В. Путин со своей командой управленцев, составляющих каркас для всех ветвей власти нашей страны.

В своих песнях мы грезим тем, что граждане России все-таки смогут дать отпор всей авторитарной системе, символом и гарантом которой является Путин.

— Почему панк-молебен был именно в ХХС?

— ХХС в последние годы стал символом таких неприятных явлений, как сработничество религиозной институции с властями и использование культурных символов и даже самих православных верующих в политических целях пропутинской власти. Мы не могли не выступить в ХХС после дерзких высказываний руководителя РПЦ (МП) патриарха Кирилла о «неземной роли Путина в спасении России». Мы были обескуражены таким иерархично-авторитарным отношением патриарха к своим прихожанам и к зрителям его многочасовых трансляций, где он как военнокомандующий отдавал приказы верующим православным насчет того, как надо вести себя во время выборов. Например, что им надо голосовать за Путина, его верную партию «ЕдРо», или что православным не нужно ходить на лишенные всего святого оппозиционные митинги. Мы считаем это грубым нарушением принципов светского государства и свободы политического выбора верующих православных.

— Вы знали перед вашим панк-молебном, что в храме Христа Спасителя настоятелем является патриарх Кирилл?

— Да, более чем, именно поэтому акция была в ХХС.

— Во время панк-молебна в ХХС вы произносили словосочетание «срань Господня». Кого вы имели в виду?

— Здесь мы имели в виду невменяемую кричащую ситуацию, когда власти, боясь негативных последствий своей неудачной политики, использовали православную культуру в предвыборных целях, искусственно соединяя свою элитарно-авторитарную верхушку с религиозной институцией РПЦ (МП).

— Вы ожидали такой реакции властей после акции в ХХС?

— Такой реакции на тот момент, конечно, не ожидали, хотя чувствовали, что уже начинаем надоедать властям своими неприятными политическими песнями и выступлениями.

После событий 6 мая такая реакция видится более понятной, она логично встраивается в нынешнюю кампанию политических репрессий со стороны наших властей, в ходе которой успели пострадать не только мы, но и много других неравнодушных к ситуации в стране людей.

— Как думаете, кого лично вы могли разозлить, что произошла такая жесткая реакция на панк-молебен?

— Думаю, что мы обидели патриарха Кирилла и Владимира Путина, ведь ХХС сейчас для них является гарантией избранности и легитимности их персон на вершине власти.

— Как думаете, своей акцией вы обидели Путина?

—Да, и это уже не первая обида. Мы его обидели еще прошлым нашим выступлением, где спели песню «Путин зассал», посвященную реакции властей на гражданский оппозиционный марш 5 декабря 2011 года. Тем же вечером Путину пришлось вводить в Москву войска… Ну и нашим следующим выступлением в ХХС «Богородица, Путина прогони» мы, видимо, окончательно доконали нашего вечного президента и вынудили его упечь нас троих в тюрьму.

— Если бы знали, что вас арестуют, уехали бы из страны?

— Скорее всего нет, хотя у меня был шанс это сделать до 15 марта, я догадывалась тогда, что меня так просто не оставят в покое. Но я не могла бросить дела группы, они оказались важнее, чем безопасная жизнь в другой стране (Е. Самуцевич была задержана 15 марта, Н. Толоконникова и М. Алехина — 3 марта. — Е.М.).Думаю, что Маша и Надя думают так же.

— Вы считаете себя политзаключенными?

— К сожалению, для нашей судебной системы и других властей, да, у нас чисто политическое уголовное дело. Все наше творчество, начиная с осени 2011 года, пропитано напряженным и волнительным предвыборным периодом России, во время которого мы не постеснялись в выражениях, чтобы высказать все наши критические соображения по поводу сложившейся ситуации в нашей стране.

— За кого вы голосовали на президентских выборах?

— Я голосовала за бойкот выборам как президентским, так и выборам в Госдуму. Эти выборы для меня, как и для многих граждан России, были нелегитимными, так как проводились по странным правилам, загаданным действующими властями (подделка и вброс бюллетеней, бесконечные карусели), в результате чего Путин и его преданная партия только укрепили свои позиции, уменьшив шансы на изменения в стране до нуля.

— Часть общества теперь называет вас «кощунницами». Вы согласны с таким определением?

— Я каждый раз вхожу в ступор, когда слышу это странное слово «кощунницы», ведь оно использовалось в Средние века, а сейчас век сетевых медиатехнологий, в рамках которых и трудится наша группа, так что мы даже исторически не подпадаем под подобные описания оппозиционной формы поведения по отношению к агрессивной властной церковной институции, в нашем случае — РПЦ (МП).

— «Кощунниц надо наказать, наказать грех, который внутри них, преступление, которое внутри них. Они носители этого греха и преступления. Кощунство над чувствами сотен, тысяч людей, миллионов людей, и кроме того, прошедших поколений людей», — сказал о вас адвокат потерпевших на стадии следствия Михаил Кузнецов. Вы согласны с его высказыванием?

— Адвокат Кузнецов, говоря так, хорошо отыгрывает свою роль, эмоционально, экспрессивно, в лучших традициях первоначальной инквизиции, которую сейчас можно увидеть только в исторических драмах и триллерах, где ее карающие действия по отношению к врагам святых властей завораживают своей жестокостью. При этом фазе этого жесткого наказания предшествовала фаза суда, где как раз и звучали подобные нелепые и абсурдные обвинения в предательстве духовных ценностей всего человечества.

У нас сейчас прошла фаза суда, и в ней уже немало людей распознали много похожего на подобные исторические процессы. Теперь осталась фаза наказания, посмотрим, продолжатся эти исторические совпадения или нет.

— Сейчас вы жалеете, что исполнили этот панк-молебен?

— Сложно жалеть о своих действиях, которые сказали гораздо больше, чем ты хотел сказать.

— Ваше отношение к современной православной церкви?

— К Русской православной церкви Московской патриархии, являющейся сейчас политической трибуной для патриарха Кирилла, транслирующего мнение Путина, отношусь негативно. К другим православным церквям, в отличие от РПЦ (МП), отделенным от властных структур, и к самой православной религии отношусь с уважением, это прежде всего интересная и богатая визуальная культура, которая, к сожалению, сейчас недооценивается, как и многое другое из непростой истории нашей страны.

— Вам была предоставлена возможность ознакомиться со всеми томами дела?

— Поверхностно ознакомиться, да, такую возможность предоставили в СИЗО, внимательно прочесть все тома с возможностью выписок показаний потерпевших для их дальнейшего сравнения — нет. Такая возможность появилась только в дополнительное время, великодушно данное нам судьей Сыровой. Тогда выяснилось немало нестыковок в показаниях наших потерпевших, которые мы пытались использовать в ходе судебного разбирательства. Но помимо текстовых томов дела, у следствия были вещественные доказательства, главными из которых были видеофайлы, найденные на наших компьютерах. Но мы увидели только малую их часть уже во время судебного процесса, и то с маленького монитора, с которого половины не было видно.

К тому же нам не была предоставлена полноценная конфиденциальная встреча с нашими адвокатами. Так что мы были готовы к своей защите на 10% из 100.

— Вы доверяете проведенным экспертизам?

— Первым двум, которые были сделаны в ГУП «ЦИАТ», да, они убедительны и сделаны профессионалами в этой области. Третья, «религиозная» экспертиза выглядит очень контрастно по сравнению с предыдущими двумя, начиная с экспрессивного литературного языка, на котором она написана, до абсурдных выводов, сделанных явно ангажированными персонами. Поэтому третьей экспертизе, которая по понятным причинам и была учтена следствием и судом, мы абсолютно не доверяем.

— Когда вам продлевали очередной срок задержания, то на суде говорили, что это делается для вашей же безопасности, потому что на свободе вам может угрожать опасность. Вы согласны с этим?

— Нет, не согласна. Когда мой папа ходил на суды, никакой реальной угрозы по отношению к себе как к родственнику «кощунницы» он не заметил, наоборот, его все только поддерживали. Думаю, что это была очередная уловка следствия, чтобы оправдать явно незаконное содержание нас под стражей, а заодно создать иллюзию «всенародного оскорбления и ненависти», возникших после нашего выступления в ХХС.

— Во время следствия на вас оказывали давление? Предлагали раскаяться?

— Да, постоянно. И следователь Ранченков, и местные оперативники в СИЗО оказывали давление. От нас до сих пор ждут признания вины, это подтверждает мой недавний разговор с местным оперативником. Давление в СИЗО шло в основном через сокамерниц, сейчас, ближе к вынесению приговора, оно уменьшилось.

— Как думаете, вы заслуживаете какого-то наказания за панк-молебен в ХХС? Если да, то какого?

— Да, еще год общественных работ в группе PussyRiotв том же бешеном темпе, в котором мы работали с октября 2011-го по март 2012-го.

— Вы верите в справедливое решение суда?

— Нет, в нашем случае все зависит не от справедливости, а от страха Путина перед возможными для него последствиями предстоящей осени-2012, где факт нашей посадки будет иметь определенное значение.

— Если вас осудят, вы будете просить президента Путина о помиловании?

— Нет, скорее всего, и я надеюсь, что другие люди попросят его об отставке с поста президента и об отставке правительства с полным переизбранием Госдумы. Хотя мне почему-то кажется, этой осенью многие люди будут просить его об этом независимо от исхода нашего судебного разбирательства.

— Вы боитесь отправки в колонию?

— Нет желания, но и страха нет. Сложно бояться того, чего не знаешь, тем более что там вряд ли будет что-то суперстрашное.

— Ваша самая любимая акция?

— Мне больше всего понравилось наше выступление на крыше спец-приемника в декабре 2011 года. Там мы исполняли песню «Смерть тюрьме, свободу протесту!». Оно было самым стрессовым и интересным, так как петь нам пришлось практически в окружении омоновских автозаков, которые явно поджидали кого-то вроде нас, но по каким-то загадочным причинам не успели нас задержать. Нашу песню мы пели для нескольких десятков политзаключенных, собранных властями со всей Москвы после гражданского марша-протеста 5 декабря. Это были, наверное, самые благодарные зрители нашего выступления, тогда они высовывались из зарешеченных окон и кричали нам в ответ различные антипутинские лозунги.

— Вы уже придумали новые акции?

— Мы придумывали новые выступления еще до акции в ХХС, мы всегда продумываем варианты на будущее, правда, сделать удалось пока очень немногое.

— Некоторые сравнивают вас с группой Femenиз Украины? Эта группа вам близка по сути?

— По сути — да, они борются против авторитарных властей, жестокости глобального капитализма, нам их политические идеалы близки. Но форма, с помощью которой они выражают свой протест, т.е. раздевание и стереотипная женственность, нам не близки, мы используем другую — музыкальную и более жесткую форму панка с сочетанием ярких лосин, платьев и балаклав.

— Как к вам относятся сокамерницы?

— Сначала они относились ко мне настороженно и даже негативно, но спустя пять месяцев, пообщавшись со мной и узнав получше, поддерживают. Во время наших судов они каждый день встречали меня разогретой едой и стирали мою одежду, что говорит само за себя.

— Что сложнее всего переносить в СИЗО?

— Презумпция виновности, т.е. априорное отношение ко всем заключенным, как к виновным во вменяемым им преступлениям, и принудительное «воспитание» заключенных при помощи внутренних правил, зачастую оскорбляющих честь и достоинство личности. Уверена, что способы исполнения этих правил можно сделать более человечными. Ведь такое долгое принудительное подчинение постепенно травмирует психику. Это хорошо видно по людям, отсидевшим не один и не два года…

— Ваш распорядок дня? Есть ли проблемы с едой, лекарствами? Как реагируют врачи на ваши просьбы? Были ли проблемы с передачей одежды? Были ли свидания с родственниками?

— Распорядок дня прост. В 6 утра подъем, дальше череда так называемых «проверок», когда проверяют наличие заключенных в камерах, и еда по расписанию: завтрак, обед и ужин. Кормят неплохо, мне нравится. Проблем с едой и лекарствами не было. Передача одежды также происходит по правилам, раз в полгода принимается одежда с воли, все остальное по почте. К врачам я не обращалась, лекарствами здесь не пользуюсь. Свидания были с моим папой, правда, как выяснилось в суде, первые свидания следователь Ранченков давал моему папе с условием дачи «нужных» показаний. Это частая практика наших следственных органов.

— Катя, у вас на днях был день рождения. Как вы отпраздновали его в СИЗО?

— В СИЗО стараются праздновать дни рождения, готовя что-то сладкое, к моему дню рождения мои сокамерницы сделали торт на основе обычных продуктов: масла, орехов, сгущенки и коржиков. Также они подарили открытку с поздравлениями. Алкоголя здесь, естественно, нет, поэтому все пьют только чай со сладостями. А вечером был салют, устроенный нашими друзьями и людьми, не знающими меня лично, но поддерживающими нас. Во время салюта некоторые заключенные высовывались из окон и кричали: «Еще!»

— Очень много людей поддерживают вас и искренне сочувствуют. Вы хотите им что-нибудь сказать?

— Могу только поблагодарить за поддержку, которая была на протяжении всех пяти месяцев. Удивительно! Если бы мы не попали в СИЗО, то не узнали бы много хороших людей, готовых бескорыстно помогать нам.